В сущности, феномен критического сентиментализма с его сладкой ностальгией по детству, из которого не вычеркиваются ни праздник первомая, ни пионерский галстук, представляет собой подлинное торжество человечной личной памяти и гуманистической системы ценностей над политической системой и реализует по сути акмеистический же принцип приятия жизни и осознания значимости каждого ее мгновения, даже если оно пришлось на не самые благоприятные времена.
В лирике Кибирова можно найти много примеров такого преодоления политического, отрицаемого автором, но уже неустранимого «советского» содержания своей эпохи – через наполнение ее интимным, индивидуально ценным для автора содержанием. Отсюда – концептуальная значимость для кибировской лирики эротической и детской тем – наиболее личных, способных собою очеловечить образ времени (Курицын замечает, что у Кибирова «советское… перестает быть собственно советским и становится… по преимуществу детским» [Курицын В. Русский литературный постмодернизм. – М.: ОГИ, 2001. – 288 с., с. 102]).
Например, с концептуалистской прямотой эта интенция выражена в «Балладе о солнечном ливне»: «В годы застоя, в годы застоя // я целовался с Ахвердовой Зоей. //…Юность, ах, боже мой, что же ты, Зоя? // Годы застоя, ах, годы застоя…» [Кибиров Т. «Кто куда – а я в Россию…». – М.: Время, 2001. – 512 с., с. 71 – 72].
Еще более прямо это противопоставление исторического облика эпохи ее личному содержанию выражено в стихотворении «Наш лозунг – «А вы мне не тыкайте!»…» из цикла «Памяти Державина»: «Кому-то действительность мерзкая, // но мне-то – сестра моя жизнь!»[ Кибиров Т. «Кто куда – а я в Россию…». – М.: Время, 2001. – 512 с., с. 269].
Так же и в «Русской песне» исторические счеты с Россией (СССР) и ее нелицеприятные оценки перекрываются ценностями, значимыми для личной жизни и памяти автора, помещающего в тексте длинный перечень тех «богатств», которые достались ему здесь и среди которых не только блаженные воспоминания детства, любимая и стихи Блока, но и «убитый тобой Башлачев», и «зэки твои, и солдаты, // начальнички злые твои» [Кибиров Т. «Кто куда – а я в Россию…». – М.: Время, 2001. – 512 с., с. 120].
Трудно и здесь не соотнести тему «наследства», полученного от родины, у Кибирова с ахматовским стихотворением «Наследница», героиня которого в равной мере наследует и сокровища русской культуры («Фелицу, лебедя, мосты»), и ужас застенка и гибели («И даже собственную тень, // Всю искаженную от страха, // И покаянную рубаху, // И замогильную сирень» [Ахматова А. Соч.: В 2-х т. – М.: Огонек, 1990., т. 1, с. 243]).
Автор: Т.А. Пахарева