В контексте постмодернистской релятивности и ценностной неопределенности  выстраивание  поэтического  текста  в  оценочном  ключе  сигнализирует об еще одной проблеме, прямо связанной с акмеистическим  наследством. Это проблема возвращения к системе четко проявленных  этических ценностей, которая выступила бы  в  качестве  одного из основных  структурирующих мир начал. В таком виде эта проблема предстала в свое время перед акмеистами, которым предстояло преодоление этического релятивизма  Серебряного  века.

На  смену  произвольному  мифо-  и  жизнетворчеству  приходит  утверждение  позиции  смиренного  и  целомудренного  зодчего,  не  пересоздающего мир, состязаясь в этом с Творцом, а воздвигающего храм во  славу уже сотворенного Богом мира. В этой позиции, избранной акмеистами,  меньше  индивидуальной  свободы  и  больше  ответственности,  поэтому  «акмеистом труднее быть, чем символистом, как труднее построить собор, чем  башню» [Гумилев Н. С. Соч.: В 3-х т. – М.: Худ. лит., 1991., т. 3, с. 17]. 

Показателем того, что преодоление этического релятивизма символистов  было  одной  из  органических  основ  гумилевского  творчества,  являются  не  только зрелые,  но  и  ранние его  стихи.  В  частности, характерным примером  может  быть  стихотворение  «Умный  дьявол»,  многими  гумилевоведами  связываемое с балладой  Ф. Сологуба  «Когда  я в бурном море плавал…»  (в  частности, комментаторы первого тома ПСС Гумилева в 10-ти т. указывают на  то, что эту связь констатировали Ин. Анненский, А. Левинсон, С. Слободнюк,  О. Ронен [Гумилев  Н.  С.  Полное  собр.  соч.:  В  10-ти  т.  –  Т.т.  1  –  4.  –  М.: Воскресенье, 1998 – 2001., т. 1, с. 370 – 371]).

Наконец,  нравственное  влияние  Мандельштама  –  не  столько  на  современников, сколько на поколение «правнуков»

(по его же терминологии) –  это влияние примера  (в старинном значении exempla), о котором невозможно  забыть  и  в  котором  черпается  мотивировка  собственного  нравственного  выбора.