Гончаровская проза не нуждается в дополнительном иллюстрировании. «Она способна сама, за счет собственных средств, внушить читателю отчетливые пластические образы» (Лощиц, Ю. М. Гончаров. — М.: Мол. гвардия, 2004, с. 283).

Портрет персонажа открывает нам путь к пониманию его характера. Для Гончарова работа над портретом была началом его работы над созданием образа. Изображая в «Обломове» вереницу посетителей Обломова, Гончаров каждый раз дает их точный портрет. Один «был причесан и одет безукоризненно, ослеплял свежестью лица, белья, перчаток и фрака. По жилету лежала изящная цепочка, с множеством мельчайших брелоков» (Гончаров, И. А. Собрание сочинений: в 8 т. / И. А. Гончаров; Под общ. ред. С. И. Машинского, В. А. Недзвецкого, К. И. Тюнькина; Вступ. ст. К. И. Тюнькина. — М.: Художественная литература, 1977 — 1980, Т. IV, с, 19). Другой «был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно-сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой» (Там же, 23). Третий — «очень худощавый, черненький... одет с умышленной небрежностью» (Там же, 27) и т. д. В «Обрыве» так же подробно описана с самых первых слов внешность старичков Молочковых, Тычкова, Марфеньки, Веры, Райского, Тушина и др.

Замечательное искусство психологического портрета в романах Гончарова воплотилось в созданных им портретах обаятельных женских образов. «Лицо русской девушки или женщины, — писал в 1849 году П.В. Анненков, — есть камень преткновения для писания... Писателю надо видеть женщину, чтобы сказать о ней нечто, а главное — надо спуститься до глубокого поэтического изучения ее. Вот почему верно угаданный характер женщины есть первый диплом автору на артистическую способность наблюдения, на художнический талант...» (Анненков П.В. Воспоминания и критические очерки 1848-1868 годов. Раздел второй. — СПб., 1879., с. 35).

Даже лица, слегка только набросанные как бы несколькими штрихами карандаша, выходят у Гончарова живыми и характерными; такова Аграфена в «Обыкновенной истории»; такова Анисья в «Обломове»: «Она была живая, проворная баба, лет сорока семи, с заботливой улыбкой, с бегавшими живо во все стороны глазами, крепкой шеей и грудью и красными, цепкими, никогда не устающими руками. Лица у ней почти вовсе не было: только и был заметен нос; хотя он небольшой, но он как будто отстал от лица или неловко был приставлен, и притом нижняя часть его было вздернута кверху, оттого лица за ним было незаметно: оно так обтянулось, выцвело, что о носе ее давно уже получишь ясное понятие, а лица все не заметишь» (Гончаров, И. А. Собрание сочинений: в 8 т. / И. А. Гончаров; Под общ. ред. С. И. Машинского, В. А. Недзвецкого, К. И. Тюнькина; Вступ. ст. К. И. Тюнькина. — М.: Художественная литература, 1977 — 1980, Т. IV, с. 219). «Вообще в женских лицах мелкого помещичьего или дворового быта он (Гончаров) не имеет у нас соперников: это уже не карикатуры, а полные типы, живые портреты или только бойкие эскизы...», — замечает критик А.П. Милюков» (Милюков А.П. Русская апатия и немецкая деятельность («Обломов», роман Гончарова) // Роман И.А. Гончарова «Обломов» в русской критике. — Л., 1991, с. 143).

Автор: Сунь Личжэнь

Предыдущая статья цикла здесь, продолжение здесь.